Борьба за хлеб

Необходимо отметить, что милиция в этот период работала в чрезвычайных условиях политики военного коммунизма. Продразверстка в деревне, национализация промышленности в городе, всеобщая трудовая повинность – все эти преобразования встречали жестоко сопротивление со стороны эксплуататоров. Как отмечал В. И. Ленин, эти обстоятельства толкнули нас «на борьбу, отчаянную и беспощадную, вынуждавшую нас к неизмеримо большей ломке старых отношений, чем мы предполагали».¹

Органы милиции, в частности, должны были оказывать содействие губкомитету труда, выявлять лиц, обязанных нести трудовую повинность и обеспечивать их участие в общественно полезном труде. Особенно трудно проводилась в начале 1919 года заготовка дров для промышленных предприятий, школ и больниц. В то время надеяться на уголь Донецка и Кузбасса не приходи лось, и топливная проблема решалась в лесных губерниях страны. 21 февраля в Кострому пришла телеграмма за подписью В. И. Ленина о том, что с 1 марта все местное крестьянское население в возрасте от 18 до 50 лет 25-верстной полосе по обе стороны Северной железной дороги и на протяжении 25 верст от пункта заготовки вдоль линии привлекается «к всеобщей трудовой повинности по заготовке и доставке дров за установленную до сего времени на местах плату». Уклоняющиеся от этой повинности привлекались «…к ответственности от 500 руб. штрафа до одного месяца заключения в концентрационный лагерь и предания суду по законам военного времени. За нераспорядительность, торможение со сторон агентов ж. д. и Главлескома эти агенты будут также привлекаться к ответственности в той же мере через органы милиции».²

А. В. Луначарский докладывал В. И. Ленину из Костромы: «Костромская губерния должна по нарядам доставить большую половину всего топлива, каким будет жить будущую зиму Россия, – и для костромичей это не пустое слово. Вы знаете, Владимир Ильич, что есть губернии, которые в прошлом году исполнили три, даже два процента наряда, – Кострома исполнила 50 процентов».

Губпсполком создал особую комиссию по заготовке дров, в которую вошел и начальник губернской милиции. Во всех прирельсовых уездах и на сплавных рейдах представители губисполкома, военкомата, ЧК и милиции добивались выполнения трудовой повинности. По данным гублескома, на 1 апреля 1919 года было заготовлено 160 тыс. куб., взято на учет старой заготовки 135 тыс. куб., вывезено к железной дороге и сплавным рекам 190 тыс. куб. дров.³

Особенно ожесточенно эта борьба проявлялась в сельской местности. Весной 1918 г. в некоторых волостях и уездах кулацкие элементы пытаются пробраться в Советы, используют продовольственные затруднения, осуждают монополию на предметы потребления, агитируют за свободу торговли, порочат на сельских сходах советских работников, обвиняют их во взяточничестве, хищениях, растратах, призывают разгонять Советы. Весенний учет хлеба натолкнулся на серьезное сопротивление со стороны контрреволюционных элементов. Например, в Семеновской волости Костромского уезда кулацкие элементы протащили решение не производить учета хлеба.

В июне 1918 г. V губернский съезд Советов по вопросу о проведении закона о социализации земли вынужден был отметить, что одной из причин слабой работы на селе является «саботаж со стороны кулаческих элементов, помещиков и всех сторонников контрреволюции». Съезд рекомендовал уездным и волостным Советам более энергично бороться с саботажниками, «выселять помещиков и их управляющих из имений», посевы бывших владельцев передать местным Советам для распределения между нуждающимися».⁴ Реализация этих решении «влагалась на органы милиции.

Одной из важнейших задач милиции являлась борьба^| за хлеб и против тех, кто пытался оставить армию и рабочий класс без продовольствия. Хлеб распределялся по классовому пайку: рабочие получали полфунта хлеба в день, или 3 фунта муки на полмесяца. На III губернском съезде Советов отмечалось: «Всякая спекулятивная продажа хлеба нарушает принцип справедливого распределения хлеба, увеличивая хлебные запасы имущих и оставляя без хлеба неимущих».⁴ Только в мае 1918 года в Костромской губернии было выявлено боле 70 спекулянтов (не считая железной дороги).

22 июля 1918 г. Совнарком издает декрет «О борьбе со спекуляцией», по которому устанавливаются строгие наказания для виновных в сбыте, скупке или хранении с целью сбыта продуктов питания, монополизированных республикой, а также нормировании продуктов питания по ценам, выше твердых.⁵ Учитывая большую общественную опасность спекуляции, правительство основную обязанность по ее пресечению возлагает на ВЧК. Постоянную помощь органам ВЧК оказывала советская милиция.

13 сентября 1918 г. губернский комиссар продовольствия П. К. Коганович обратился с воззванием ко все крестьянам: «Свозите излишки хлеба и всяких других продуктов питания к железнодорожным и водным станциям, и мы пришлем туда свои товары.

Если кулаки сопротивляются, то телеграфируйте, и я пришлю вам на помощь рабочие продовольственные отряды.

Город накануне голодной смерти, и если вы не пришлете хлеба, он тоже забудет о вас в тяжелую минуту. Борьба не кончена и только рука об руку с рабочим классом вы доведете ее до желаемого конца».⁶

Во многих уездах и волостях губернии принимаются чрезвычайные меры по борьбе с теми, кто этому сопротивляется, и не случайно в некоторых уездах комиссаров продовольствия одновременно назначают на должность начальника милиции, как это было, например, в Буе. Макарьевский военно-революционный комитет в свое приказе от 26 августа 1918 г. предостерегал: «Кто не подчинится или скроет имеющиеся запасы, будет караться, как за государственную измену, по всей строгости военных законов».⁷

Особого внимания требовала борьба со спекулянтами-мешочниками; на станциях Кострома, Нерехта, Буй создаются заградительные отряды, которые оберегали государственную хлебную монополию, боролись со спекуляцией и мешочничеством. Милиция получила право производить во всех поездах осмотр ручного багажа, а также багажа, находящегося в багажных кладовых, на товарных дворах и платформах. В соответствии с инструкцией НКВД НКЮ в случае сопротивления мешочники и спекулянты должны были расстреливаться на месте.⁸

В январе 1919 г. декретом Совнаркома была введена продразверстка как способ обеспечения армии и трудящихся городов хлебом. По продразверстке крестьяне обязывались отдавать государству все продовольственные излишки. Это решение было встречено повсеместно сопротивлением сельской буржуазии. Кулачество открыто выступило как враг Советской власти.

Работники костромской милиции принимали активное участие в розыске укрываемого кулаками хлеба. Весь руководящий состав губернских и уездных органов милиции по направлению партийных комитетов работал в качестве уполномоченных по проведению заготовок хлеба, многие работники милиции вошли в состав продотрядов. Костромской губисполком предложил военному отделу организовать такие отряды из «самоотверженных, стойких и сознательных боевых товарищей революционеров».

Во второй половине 1918 года было организовано 17 продотрядов в составе 1400 человек, из них около 600 человек губисполком направил в Москву в продармию. Особенно активно действовали продовольственные отряды в Нерехтском, Ветлужском, Варнавинском уездах. Так, продотряд Артюшина в Нерехтском уезде изъял 40 тысяч пудов хлеба, энергично боролся со спекуляцией, установил контроль на железнодорожных станциях близ Нерехты.⁹ Это была жестокая борьба ради хлеба, ради победы, в которой приходилось нести большие потери. 16 февраля 1919 г. в губком поступила телеграмма из Варнавинского уисполкома, в которой сообщалось о том, что в Варнавин доставлено 23 трупа продотрядников, зверски замученных бандитами. «Беспримерное по своей жестокости злодеяние,– говорится в телеграмме, поступившей в Кострому, – произвело ошеломляющее впечатление… Кошмарные следы пыток указывают на то, что несчастные подвергнуты истязаниям, практиковавшимся во времена средневековья…».

Именно об этих зверствах докладывал А. В. Луначарский В. И. Ленину из Костромы: «Я видел страшные фотографии наших товарищей, с которых варнавинские кулаки содрали кожу, которых они замораживали в лесу или сжигали живьем».¹⁰

Это писалось о героическом отряде под руководством члена Упродкома Сироткина.

Отряд был захвачен ночью около починка Ларионовский Вахрамеевской волости. В убийстве и истязаниях принимали участие бывшие главари уренского восстания под руководством царского офицера Шапошникова. Не смотря на 30-градусный мороз и метель, продотрядников раздели до нательного белья и связанных погнали в лес. По дороге подводили к колодцу, обливали водой и избивали. Сироткина бросили в костер на глазах у захваченного отряда.¹¹

История сохранила имена некоторых из героев варнавинских событий. Это агент по ссыпке хлеба Матасов и его дочь Варвара, 14-летний писарь Вася Потапов, милиционеры волисполкома Виноградов и Махов.¹² В отчете начальника уездной милиции писалось: «Раненный в правую руку и голову, Махов захвачен бандитам вместе с Виноградовым, раненным в плечо. На подводе увезли в лес, где оба были добиты. На теле Махова и Виноградова – 40 штыковых ран, кроме того, избиты прикладом и шомполами. На теле Виноградова значатся удары раскаленными на костре шомполами».¹³

Эти зверства в Уренском крае в 1919 г. носили масс вый характер. Убийство советских и партийных работников, их родителей и граждан, сочувствующих Советской власти, истязание продотрядников, вырезание ремней на спине, вбивание осиного кола в рот и выжигание крестов, подбрасывание смертных приговоров от имен «штаба елошной армии» – окончательно оттолкнул крестьян от бандитов. Они стали активно включаться борьбу и оказывать помощь органам милиции, воинским формированиям, которые были направлены в эту местность из Костромы и других уездов губернии.¹⁴

В декабре 1919 года в деревне Растопино Солигаличского уезда кулак Тоскуев зарубил топором милиционера Василия Корюхина, который принимал участие в изъятии хлеба в своей волости. Начальник уездной милиции в своем сообщении в Кострому докладывал: «Мне хочется сказать: за что же этот несознательный гражданин вырвал из наших рядов одного из лучших товарищей? Да з то, что тов. Корюхин исполнял свой долг пред народом, пришел на зов волисполкома в помощь по изъятию излишков хлеба у этого несознательного гражданина, который не хотел добровольно сдать таковые, и вооружившись топором, не впустил в дом милиционеров и членов волисполкома. Тов. Корюхин пытался словами убедить Тоскуева бросить топор, но последний, не обращая внимания на слова, продолжал угрожать зарубить всех, кто только к нему приблизится. Тогда Корюхин, не желая причинить вреда Тоскуеву, намеревался выбить прикладом винтовки у него топор и в этот момент несознательный гражданин Тоскуев совершил свое гнусное дело».¹⁵

Поразительно, что Корюхин, долгое время считавшийся погибшим, выжил. Когда газета «Служим народу» в канун 50-летия Советской милиции опубликовала материал о погибшем герое, из Солигалича пришло сообщение, что Корюхин остался жив, длительное время лечился в Солигаличской больнице, хотя односельчане просто не верили, что он может остаться живым, т. к. удар топором пришелся в область сердца. Впоследствии Василий Корюхин до 1953 года работал председателем колхоза имени Мичурина. Умер он в 1977 году.

Особую роль играли в этой борьбе подразделения вспомогательных войск (впоследствии внутренних войск), сформированных в период всеобщей мобилизации из отдельных караульных рот и батальонов.

22 мая 1920 года по приказу штаба войск внутренней охраны Республики на Костромской территориальный полк была возложена охрана водных путей Волжского бассейна на участке от Рыбинска до Юрьевца. Он был реорганизован в подразделение водной милиции. Начальником управления водной милиции Ярославского района Волжской области губком партии рекомендовал проверенного большевика, в прошлом организатора частей особого назначения (ЧОН) Ивана Гавриловича Смирнова, который долгие годы служил в органах. Он был первым начальником школы милиции Костромской губернии, а с 1923 года – начальником губернского управления милиции.¹⁶

Части этого полка охраняли нефтебазы, ссыпные пункты и паровые мельницы, склады соли и лесоматериалов, лесопильные заводы, хлопок, шерсть, уголь, находящиеся в районе бечевника. Из полка постоянно выделялись летучие отряды для оперативной борьбы с бандитизмом для подавления кулацких мятежей, а также заградительные отряды в распоряжение продовольственных агентов и ОРТЧК (отдел районной транспортной чрезвычайной комиссии) на борьбу с мешочничеством и спекуляцией. В начале июля они задержали несколько лодок, нагруженных солью и пшеницей на сумму в несколько миллионов рублей, на пароходе «Москва» изъяли 1200 пудов соли и 700 пудов хлеба. Красноармейцы Костромского терполка ликвидировали пожары в Ярославле – на нефтяном складе, в Юрьевце – на лесопильном заводе, в Мантурове – на барже с грузом.¹⁷

8 июля 1920 г. в губком РКП (б) поступила телеграмма В. И. Ленина, в которой предлагалось принять самые решительные меры по увеличению заготовок хлеба. В числе мер Владимир Ильич предлагал местным органам внутренних дел полное и безоговорочное содействие губпродкому в подвозе хлеба к станциям железных дорог и погрузке его в вагоны. Кроме того, предлагалось ужесточить меры к лицам, скрывающим и упорно не сдающим хлеб. «В отношении к последним применяйте самые суровые меры, вплоть до конфискации имущества и предания суду трибунала».¹⁸

Выполняя указания В. И. Ленина, губисполком направил во все уезды разнарядку по заготовке продовольствия, в соответствии с которой к 1 ноября требовалось заготовить 862 тыс. пудов хлеба. В октябре объявляется продовольственный месячник, в ходе которого только по Варнавинскому, Ветлужскому, Кологривскому и Кавернинскому уездам было заготовлено более 600 тыс. пудов хлеба и 500 тыс. пудов картофеля.¹⁹

Борьба за хлеб не ослабела и тогда, когда продрзверстка была заменена продналогом. Саботажники уже не могли действовать открыто и безнаказанно, поэтому кулаки и другие враги Советской власти искали себе опору в среде несознательных элементов, склоняли их саботажу. Контрреволюционные элементы не гнушались ничем: проникали в Советы, пытались подкупить несознательную часть крестьян, склонить на саботаж решений правительства по борьбе с голодом, разложить несознательную часть советского актива. В связи с этим 3 июля 1921 года в губисполком поступило указание В. И. Ленина усилить ответственность административного аппарата отделов управления по контролю за сбором продналога, «точного учета по каждому хозяйству объектов обложения». С этой целью предлагалось своевременно организовать выездные сессии ревтрибунала, направляемые по указаниям продорганов в деле (поступления) продналога».²⁰

В сентябре 1921 года выездная сессия Костромского губернского ревтрибунала рассмотрела дело по обвинению председателя Н-Шангской волости А. Е. Сорокина, председателя сельсовета Пресникова П. Н., волостного продинспектора Травина П. Н. и политпродинспектора Терехова В. И., которых кулаки, споив самогонкой, склонили на свою сторону с целью освободить ряд деревень от уплаты семенной ссуды в пользу голодающего Поволжья. Виновные были исключены из партии, а продинспектор Травин приговорен к расстрелу. Остальных участников коллективной пьянки из числа крестьян, которые предлагали взятки руководителям волости, ревтрибунал приговорил сдать «в ближайшую заготконтору… 1000 пудов картофеля до 1 октября».²¹

В это же время сессия продовольственной секции Костромского губернского ревтрибунала в деревне Веренцово Воскресенской волости Буйского уезда рассматривала дело о коллективном отказе от уплаты семенной суды. В середине августа на съезде председателей сельсоветов Воскресенской волости кулацкие элементы склонили несознательных делегатов на саботаж Постановления Совета Труда и Обороны «Об уплате 50% семенной ссуды озимой рожью». Ревтрибунал постановил: «Председателя Воскресенского волисполкома, председательствовавшего на съезде, гр-на Корсакова… за незаконное ведение съезда и допущение вынесения пре–Упного постановления, как ответственного руководите–крестьянских масс данной волости, немедленно отстранить от занимаемой должности и подвергнуть принудительным работам с содержанием под стражей сроком на один год. Но, принимая во внимание его чистосердечное признание на суде и неопытность в ведении заседания, срок наказания сократить до 2-х месяцев».²²

7 июля 1921 г. для обеспечения Наркомпрода необходимой вооруженной силой Совет Труда и Обороны постановил, что обеспечение Наркомпрода вооружённой силой возлагает, кроме военного ведомства, также и на рабоче-крестьянскую милицию.²³ 21 июля Президиум ВЦИК поручил Наркомпроду совместно с Главмилицией республики в 24-часовой срок установить порядок привлечения милиции к сбору продналога.

По распоряжению Главного управления милиции в Костромской губернии в распоряжение губпродкома было выделено 17 отрядов милиции, в которые вошли работники уголовного розыска.

В этот период вся страна поднялась на помощь голодающим районам Поволжья, Украины и Северного Кавказа. Костромская губерния приняла свыше 4 тыс беженцев, 1212 детей из бедствующих районов. Губернский комитет помощи голодающим собрал до 20 мл рублей, 29700 пудов хлеба, 31765 пудов овощей и т. Д. Костромская губерния шефствовала над Марийской республикой. В конце 1921 года с согласия населения началось изъятие ценностей в монастырях и церквях. По приказу начальника губернской милиции специальные группы милиции вошли в состав комиссий по реквизиции; на них же возлагалась охрана и доставка ценностей. В Ипатьевском монастыре и кафедральном соборе Костромы было изъято 74 фунта золота, 36 пудов 30 фунтов серебра, 1286 шт. бриллиантов, 328 штук алмазов 1000 штук жемчугов.²⁵ Все это пошло на закупку хлеба для Поволжья.

Источники и литература:

1 – В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 202

2 – Ленинские документы о костромском крае, 1970 г., стр. 88-89

3 – Там же, стр. 287

4 – Установление Советской власти в Костроме и Костромской губернии, 1957 г., стр. 382

5 – История советской милиции, т. 1, 1977, стр. 82

6 – Во имя победы революции, 1984 г., стр. 75

7 – Там же, стр. 74

8 – История советской милиции, т. 1, 1977 г., стр. 158

9 – ГАКО, ф. р. 943, оп. 1, ед. хр. 7, лл. 223–224

10 – Ленинские документы о костромском крае, 1970 г., стр. 162

11 – А. Конокотин. «Очерки по истории гражданской борьбы в Костромской губернии», 1927 г., стр. 45

12 – «Северная правда», № 298 21 декабря 1967 г.

13 – «Служим народу», № 28 14 июля 1967 г.

14 – А. Конокотин. «Очерки по истории гражданской борьбы в Костромской губернии», 1927 г., стр. 45

15 – ГАКО, ф. р. 219, д. 19, л. 118

16 – «Служим народу», № 3 29 июля 1961 г.

17 – «Внутренние войска Советской республики 1917–1922 гг.», 1972 г., стр. 478-479

18 – Ленинские документы о костромском крае, 1970, стр. 111

19 – Там же, стр. 292

20 – Там же, стр. 124

21 – ГАКО, ф. 1269, оп. 1, д. 30, стр. 57

22 – ГАКО, там же, стр. 59

23 – История советской милиции, т. 1, 1977 г., стр. 229

24 – Кострома, 1978 г., стр. 83

25 –Очерки истории Костромской организации КПСС, 1967 г., стр. 204